Аврорина Лариса Васильевна, руководитель программы развития фондов местных сообществ фонда CAF Россия
Это, на самом деле, «звездные» фонды. Это первые опыты и практики, которые только отрабатывались. Кто-то из вас уже был на стажировках в Пермском крае. Пермский край стал для нас базовой площадкой для стажировок вновь появляющихся фондов, для маленьких фондов. И Ангарский фонд. Каждый из них создавался при равных условиях. Ангарский фонд создавался первоначально при поддержке компании ЮКОС, потом компания претерпела трансформацию, и фонд прошел довольно сложные периоды по привлечению денег, ресурсов и т.д. Но, тем не менее, проблемы решили. И еще раз мы увидели, что модель создания фондов местного сообщества не так зависима от наличия мощного донора при тех социальных технологиях, которые были разработаны и Фондом, и участниками в России, при том информационном обмене, который сейчас выстроен. Только Пермский альянс представил 18 социальных технологий. Есть еще альянс Северо-западного федерального округа, куда входят такие крупные города, как Петербург, Архангельск, Калининград, Псков, Мурманск, Петрозаводск. Они собрали 50 социальных технологий. Тут есть уже такие вещи, которые не нужно изобретать как колесо, а просто брать то, что для вас наиболее эффективно и выгодно. И спасибо Красноярскому краю, который позволил привезти сюда фонды с наиболее успешными практиками, работающими в разных местных сообществах и сейчас ставшие обучающими площадками, где проходят стажировки. И хотела бы еще сказать, что в Перми недавно проходила большая межрегиональная конференция, с участием международных экспертов. Нашим гостем в этот раз была Нэнси Строу, президент одного из крупных американских фондов WCI (это сеть, в которую входит 50 небольших разных фондов). И если несколько лет назад мы смотрели, как развиваются фонды в Европе, как в Великобритании, как в Канаде, как в Америке, и думали, как у них здорово и замечательно, то сейчас мы достигли такого уровня, что уже занимаем 4-е место в мире. Не только по количеству фондов, но и стали интересной площадкой, поскольку наши специалисты, возможности и наши технологии стали интересными, особенно когда у нас нет таких мощных ресурсов и нет такой длительной истории создания фондов. И сейчас в России мы уже становимся площадкой по передаче нашего, мы готовы, чтобы передавать опыт другим странам.
А сейчас я передаю слово Игорю Анатольевичу, который расскажет про вехи развития фонда и основные программы деятельности Ангарского фонда.
Игорь Шадрин, исполнительный директор фонда «Новый Ангарск»
В Красноярске не был очень давно, рад, что получилось приехать. Недавно у нас были красноярские коллеги на Ярмарке социальных проектах, чуть раньше на стажировке были коллеги. Так что дружба между Красноярском и Иркутском завязывается очень тесная.
Наш фонд был создан в 2004 году, создавала его большая нефтяная компания, но в отличие от других фондов, создаваемых крупными компаниями, наш фонд не успел наполниться деньгами, потому что компания закончила свое существование. Я с 2005 года работал администратором программ, с 2008 года – исполнительный директор Фонда. До 2008 года Фонд фактически существовал на грантовые средства, в том числе программ фонда CAF, благодаря которым мы развивали новые технологии, новые походы, изучали местные сообщества, плюс небольшие вливания нашего местного бизнеса. Причем у нас не было фандрайзинговой стратегии, не было донорского сообщества. Мы тогда еще выходили из ситуации 90-х годов, когда благотворительность если и была, то либо «дикая» и «из-под стола», либо целенаправленная благотворительность крупных организаций. У нас две таких крупных компании – Росатом (Ангарский электролизно-химический завод) и Роснефть. У них есть деньги на выработку стратегии, разработку подходов работы в территории, плюс есть социальные соглашения с губерниями и муниципалитетами, и там вроде бы как все понятно. И есть малый и средний бизнес, который в этом поле работал, но работал каждый, как он понимал. Кто-то съездил на запад, и у него было одно понимание. Если это совсем маленькая фирма, и никуда не ездили и ничего не видели, кто поплакал поинтереснее – тому и денег дали. Это и сейчас есть, и должно быть как одна из форм спонсорства и меценатства.
Но нам хотелось, чтобы люди давали деньги, и понимали, куда дают, на что дают, а главное, чтобы их деньги им самим приносили удовольствие и изменение ситуации в обществе. Если они дают деньги на инвалидов, то ситуация должна меняться. Не просто напоили-накормили, коляску вручили, и он с этой коляской не может спуститься с пятого этажа. Если дали деньги на спасение собак, то собаки должны быть спасены и убраны с улиц. То есть деньги должны работать на какие-то изменения. Плюс это должно быть интересно: интересно благотворителю, интересно власти, интересно нашему фонду.
И мы стали придумывать такие технологии, которые бы не только стимулировали людей к благотворительности, но и были объединяющими площадками для власти, для бизнеса, для сообщества, для СМИ. Первой технологией, которую я увидел в Тольятти и захотел сделать в Ангарске – это именные фонды. Долго искал информацию. Первый именной фонд создали в 2008 году. Его создал предприниматель. Назывался он «Совет отцов». Это была история, которую ждал город очень долго. Когда отцы начинают активно заниматься детьми, ходить по школам – это интересно. Но потом основатель увлекся другими делами. Второй фонд – фонд торговой компании «Океан», он живет до сих пор, более 1000000 рублей проходит через него.
Почему интересны именные фонды? Во-первых, это очень просто и понятно. Человек хочет оказывать помощь, но создавать свой фонд юридически и пр. – тяжело. Нужно найти людей, сформировать Попечительский совет, сформировать правление, разработать стратегию, заниматься привлечением дополнительных средств, содержать штат. Именной фонд – это по сути программа, которая работает внутри нашего фонда, но распорядителем именного фонда является человек, который его учредил. На Ярмарке социальных проектов в декабре 2012 г. мы вручили сертификат 14-ому именному фонду. Причем есть у нас фонды физических лиц, есть фонд театра, существующего на базе муниципального учреждения, есть фонды коммерческих структур, которые передают либо денежные средства, либо материальные ресурсы. Например, Байкалстрой – строительная компания, которая снабжает Ангарск строительными материалами. Очень крупная компания. И им проще отдавать не деньги, а материалы: краску, штукатурку, линолеум, всё, что нужно для ремонта. И вот в нашем очень заброшенном, очень бедном поселке благодаря им покрасили детский сад. Теперь это единственный в городе детский сад, который выглядит креативно, покрашен в виде парусного корабля. Поселок некрашеный, небеленый, не асфальтирован, и посреди него стоит такая красотища.
«Лактовит – детям» помогает в основном ребятишкам, которые ездят на культурные фестивали, на конкурсы, больным детям. Яркое деяние, которое мы до сих пор помним – мы пришли после первой ярмарки смотреть результаты реализации проекта в детскую поликлинику. И ходили по этажам, смотрели, как проект реализуется – и задались вопросом, причем задались вопросом мужчины: а где в приемные дни, когда принимают грудных детей, мамы кормят своих детей? Ребенка же не заставишь дождаться окончания приема. Его же надо кормить грудью. А если папа пришел? Где ей покормить? И тут же, на месте, родился проект – комната для кормления ребенка. Нашли закуток рядом с кабинетом врача, который принимает мам с грудными детьми, поставили диванчики, поставили фонтанчик электрический. И появилась комната для кормления грудных детей. Мамы заходят туда свободно покормить детишек, и еще и консультируются фактически без очереди и талонов с врачом, потому что он находится там же, в закутке.
В этом году появился именной фонд «Капли добра»– мы преобразовали программу. Пришла девушка, бывший журналист, сказала – у меня сердце кровью обливается, пытаюсь помогать больным детям, собираю деньги сама. Хочется делать это цивилизованно, чтобы в городе появилась копилка. Я предложил – давай сделаем из программы именной фонд. Будешь им управлять, будешь собирать деньги, мы будем помогать. Все это вылилось в то, что мы собрали за эти девять месяцев 200-с-чем-то тысяч рублей, 100 тысяч дала нефте-химическая компания, остальные были собраны в местном сообществе. Большая часть ушла на лечение мальчика в Германии, сейчас в декабре он поедет на второй курс лечения.
Это именные фонды. Когда очень просто и легко человеку заниматься благотворительностью. При этом есть оператор, который администрирует эту программу в плане финансов, ему не нужно заводить бухгалтера и т.п. Деньги приходят на фонд, они обособленно учитываются. Распорядителю предоставляется отчет или в конце года, или по первому требованию.
Еще один именной фонд мы открыли недавно – фонд имени девушки-хореографа, которая погибла недавно. И хореографы собрались и сказали: хотим сделать ее имени фонд и помогать детям-сиротам и детям из неблагополучных семей ,которые занимаются хореографией и поддерживать людей, которые были в искусстве, в хореографии и уже на пенсии. Им тяжело, потому что хореография – это обычно допобразование, зарплаты маленькие, соответственно, пенсии тоже маленькие. И фонд начал существовать.
Следующая технология, которую мы сделали, чтобы собрать на одной площадке власть, бизнес и сообщество, чтобы увидеть проблемы и поговорить друг с другом об этих проблемах – это ярмарка социальных проектов. Их уже у нас четыре прошло. Что такое ярмарка социальных проектов, вы знаете все, все какую-нибудь ярмарку да проводили. Когда мы затеяли первую ярмарку, все смотрели скептически. Ну, ярмарка и ярмарка. Всё это было, все это знают, и всё это скучно. Но мы сделали такой ход – стали готовить ярмарку совместно. Три структуры – Совет по развитию малого предпринимательства, Фонд и администрация. Администрация дала деньги на аренду зала, на изготовление стендов и на печатную продукцию, информационную поддержку. Фонд занимался подготовкой и отбором участников, проектов. Два семинара мы проводили – один вводный, один для тех, кто прошел конкурсный отбор, и третий - для тех, у кого купили проект. И два круглых стола с бизнесом. На всех семинарах, круглых столах, встречах, конференциях всегда было три лица – кто-то от власти, фонд, и кто-то от бизнеса. По-другому ярмарка бы просто не получилась.
И мы пригласили бизнес. Мы пригласили бизнес прийти и купить проекты. Мы не стали говорить «поддержать», мы не стали говорить «профинансировать», мы не стали говорить «дать благотворительные деньги на шикарное дело», мы сказали – придите и купите. А участникам сказали – вы прошли отбор, придите и продайте свои проекты. Как продавать – хотите, учитесь, мы вам расскажем, как продавать. И пришли, и купили проектов на 1 млн 600 тысяч.
Как происходит продажа или покупка? Первый этап – подача заявок, стандартная процедура, когда по форме разрабатываются проекты, проекты подаются в конкурсную комиссию, конкурсная комиссия проводит отбор по 5-бальной системе. Критериев несколько – обоснованность бюджета, реалистичность проекта (чтобы это был не полет на Луну) и социальная значимость. Три критерия. Когда мы хотели ограничить сумму проекта – предприниматели сказали: давайте, пусть они напишут, хоть на 10 миллионов, хоть на 100 млн, а мы будем смотреть, покупать или не покупать, интересно или нет. На первой ярмарке больше всего проектов один человек купил на 300 тысяч, на второй – один проект был куплен за 300 тысяч.
У нас появился еще такой инструмент привлечения предпринимателей. На первом же семинаре нас начали спрашивать – а что делать, если на проект уже дают деньги? И мы сообразили - а пусть дают. Но пусть дают на ярмарке - люди, у которых покупают проект, должны были привести предпринимателей на ярмарку. А мы пообещали, что такие проекты проходят на ярмарку без конкурсного отбора. Таких проектов у нас 2-3-4 на каждой ярмарке.
Потом идет мощная информационная обработка бизнеса – круглые столы, рассылка именных пригласительных за подписью главы города, ролики на телевидении, в которых опять же всегда три лица – фонд, власть, бизнес. И на ярмарке происходит сама покупка – люди ходят, смотрят стендовые презентации, если проект понравился, они берут за руку того, кто продает проект, и подписывают соглашение. Первая ярмарка собрала 1 600 000 рублей, вторая - чуть поменьше, около 900 тысяч, третья ярмарка была очень сложная, перевыборный период, неустойчивая ситуация во власти, все всего боялись, но 690 000 рублей мы собрали. Сейчас всё стабильно, новые люди, креативные, и 4-ая ярмарка собрала 1 600 000 рублей.
И еще одна технология поддержки, которую мы придумали, и проходит уже два года. Год мы пропустили, но два года у нас был Фестиваль бизнеса. Причем к нам съезжается со всей области бизнес. Это просто карнавал. Мы им заменили всякие скучные мастер-классы и семинары. Когда стали чесать голову - что делать с предпринимателями, чему научились. И решили - давайте выйдем на улицу, покажем, что мы обычные люди. С шариками, с помпончиками. И руководители пообщаются со своим коллективом. Вышли, понравилось. Было очень здорово. Потом был прием у мэра. Мэр всех поблагодарил за участие в фестивале. После ярмарки тоже через неделю, через две, проводится прием у мэра, где он благодарит каждого, кто купил проект.
Еще один из инструментов, наконец-то мы доросли – наш журнал. Правда, он получился «мурзилочный», но это потому, что он самый первый. И у нас радость от того, что мы смогли его сделать, собрать материал. Журнал о благотворительности в Ангарске и Иркутске - журнал «Добродей». Это пилотный проект. На следующий год он будет потолще, поинтереснее. Это технология привлечения бизнеса и власти к взаимодействию с фондом.
Вопрос
Сделка покупки проекта проходит через фонд? Деньги кому отдаются?
Шадрин
Соглашение подписывается на ярмарке. Если это юридическое лицо, некомммерческая организация, деньги идут на некоммерческую организацию чаще всего. Если это бюджетное учреждение, то им проще через фонд пропустить деньги. Если это инициативная группа – как у нас советы общественности, например, - то деньги идут через фонд, поскольку им некуда отправлять деньги. Фонд с этих денег проценты не берет.
Аврорина
Я хочу сказать, что первые ярмарки социальных проектов – есть разные гипотезы, кто-то говорит, что первая ярмарка была у них в 2000 году. Но вообще ярмарки вообще первые начинались в Сибири. Сначала это была демонстрация вообще – вот они мы есть. Есть НКО. Мы помогаем больным, мы помогаем инвалидам, мы помогаем животным, мы хотим, чтобы наши дети рисовали. И в одной из первых ярмарок я принимала участие и видела, когда пришел Губернатор Новосибирской области Толоконский, и это было полное изумление – откуда эти люди взялись, сколько разных инициатив, сколько разных предложение, проектов. Это было заявление, вот мы есть, мы умеем. Были ярмарки социальным проектов, конкурсы в Приволжском округе, это были ярмарки уровня больших федеральных программ. Потом был период спада. И вот благодаря фонду «Новый Ангарск» появился новый формат. Вот он готовый проект, и бизнес работает через фонд, вкладывает свои ресурсы. И от этого формата не устают. Они провели уже 4 ярмарки, и планируют пятую, первый юбилей. Самое главное, в этой технологии мы видим, как формируется донорское сообщество. Работа предпринимателей, работа конкурсной комиссии. Фактически создан пул экспертов, представители бизнеса работают как эксперты, и это местное донорское сообщество. Это люди, которые не бросают, которые развивают новые программы. И это очень важный и значимый пример.
Еще хочу сказать - был кризис, да, но если посмотреть на страну в целом, ни один фонд, даже самый маленький, не закрылся, не прекратил свою деятельность, наоборот, они стали более активными, стали работать более эффективно. И несмотря на кризис, количество привлеченного ресурса все время растет. Что еще раз доказывает, насколько это правильная модель.
Хочу передать слово Нине Николаевне.
Самарина Нина Николаевна, президент фонда поддержки социальных инициатив «Содействие» (г. Пермь), председатель Совета Альянса фонда местных сообществ Пермского края
Наш фонд юридически зарегистрирован в 2005 году, работает в сельских территориях, основная миссия - инициирование активности в сельских территориях, чтобы жители не уповали на какие-то преференции органов власти, или ждали какой-то другой милости, а включались в решение проблем при нашей поддержке.
Безусловно, иногда мы со стороны смотрим на наши программы – те программы, что мы реализуем, какие-то изменения приносят или нет, насколько эффективна наша работа. Первое такое исследование нашей работы по эффективности программ мы заказывали независимой НКО, они посмотрели наши программы за 3 года, и сделали неожиданный для нас тогда вывод – что мы являемся больше ресурсной поддержкой для развития территории, нежели просто грантодающей организацией. Тенденции были всегда, и когда мы исследование это проанализировали, пришли в выводу, что, наверное, это наша преференция. Нашими маленькими деньгами мы не можем решить глобальные проблемы, даже если увеличим в 100 раз наши фонды. Наша задача – продвижение гражданских активных технологий в жизнь сообщества.
Такая первая проба с использованием анализа, дала нам возможность приступить в 2010 году – начать исследовательскую работу собственными силами. Какие перед нами стояли вопросы? Нужно было придумать механизмы для оценки нашей работы фонда в территориях. Второй момент - уровень отделов прогнозирования, программ развития администраций муниципальных образований – недостаточно высок. Это проблема не только нашего края, а всех органов власти этого уровня. Отсутствие прогнозирования, планирования, даже те обязательные планы социально-экономического развития обычно остаются на бумаге, к ним мало кто прикасается. И проблема - низкая вовлеченность самих жителей в решение проблем сообщества.
Для себя мы определили, что есть апробированная канадская методика, применяемая в фондах, которые работают в Северо-Западном регионе России – Архангельский центр «Гарант», Калининградский фонд, Санкт-Петербург частично, Петрозаводск . Мы их приглашали к нам в Пермь, они рассказали, как проводили это исследование, но их исследование – изучение состояния качества жизни в социальных направлениях. Сама по себе методика предназначена для предоставления населению независимого отчета качества жизни по направлениям. Мы взяли за основу эту методику, но расширили ее и переработали несколько в другом формате. Для нас было важно оценить уровень развития в сельских территориях и определить точки роста в этих территориях. У нас получился визуальный результат. Исследование не носило научного характера. Это прикладное исследование. В итоге мы получили карту проблем и карту социальной активности населения. Вот так это выглядит. Чем темнее территория, тем больше проблем. Мы изучали образование, уровень медицинских услуг, состояние инфраструктуры, досуга и пр. И если райцентр еще бледненько выглядит, территории вдоль федеральной трассы – есть какая-то степень развития. Но есть территории, где транспорт до райцентра ходит раз в неделю, и степень оказания медицинских, образовательных услуг соответствующая. Но когда изучили активность населения, оказалось, что там, где более-менее хорошо, там населения не больно шевелится, а там, где проблемы, там население серьезно готово вкладываться в решение проблем, в том числе и рублем. Готовы вложить свои ресурсы. Например, были такие ответы в наших анкетах – у меня есть бульдозер, я могу расчищать дорогу, но мне нужно раз в месяц маленькую денежку погашать ГСМ, я готов это делать всю зиму.
Исследование проводили мы каким образом. Мы находимся в Перми, территория в 120 км, не наездишься каждый день. Мы определили рабочую группу, актив, из числа участников проектного движения, с которыми мы сотрудничаем с 2005 года, представителей культуры, информационного центра (бывшая сеть библиотечная, у них филиалы практически во всех деревнях). Мы их обучили, провели тренинги, опробовали их на фокус-группах: отдельно с предпринимательским сообществом, отдельно с молодежью, отдельно с ветеранскими организациями. И пустили их в свободное плавание.
Мы им дали выборку, разработали анкету. Но по ходу исследования начались креативные подходы. Было проведено несколько опросов в территориях, которые мы не программировали. Проведены дополнительные пикеты активными жителями – опрос у магазина, например. Дополнительно к анкете спрашивали – как вы относитесь к этому, что может быть сделано. Впервые в жизни обратились к людям и спросили, что вы ходите сделать, чтобы здесь хотели жить ваши дети. Это обращение через исследование - тоже инструмент пробуждения активности.
В библиотеке было оформлено Дерево выбора. На листочках были записаны пожелания жителей. Например, «хочу, чтобы был разбит парк, где можно было бы гулять». И таких вещей очень много. У людей есть желание и потребность сделать свою жизнь качественнее. Но к этому надо обратиться, и тогда не нужно больших затрат, и люди будут открыты и включены в процесс.
Сама по себе анкета была унифицирована, она помогла понять нам и выборку проблем, и участие и включенность.
В качестве информационной поддержки работали все СМИ, которые есть в районах. Муниципальные газеты, информационный вестник. Весь район был в курсе, все ждали результатов, была по итогам проведена публичная презентация в виде отчета и предоставления визуальных карт. Результаты не были просто подшиты и отданы в администрацию, как это обычно бывает. Все было сконцентрировано в виде карты, которую мы выпустили достаточно большим тиражом. Здесь же полезная информация, перечислены ресурсные центры, которые всегда являлись активными участниками
В 2012-ом году мы решили продолжить это исследование. У нас 5 территорий деятельности, и еще 2 района мы взяли. Они находятся рядом, социально-экономическое положение похожее. Но показатели исследования – разные. Например, Аханский район – в нем, наоборот, там, где активнее мы работаем, где находятся одни из наших первых грантополучателей, там активность населения выше. Нам предстоит теперь понять эту загадку, чтобы понять все-таки закономерность проявления результатов. В рамках существующего Альянса фондов на 2013 год мы запланировали тоже такое исследование. Чтобы оценить, все ли мы делаем так, сидючи в Перми и придумывая за селян. Как выясняется, большинство наших программ нужны и дают результаты. Но эта обратная связь, нам бы хотелось, чтобы была увеличена. Есть отдельные предложения из территории, но большой активности пока не происходят.
Распространение социальных карт в точках роста, дает эффект. Мы не замечали, что у нас приоритет экология, мы думали, здравоохранение, а жители сделали такой выбор. Эта карта была презентована на земских слушаниях, вызвала удивление у депутатов. И адресное решение проблем – тоже один из результатов.
Социальный капитал территорий - не просто отдельные жители, а созданные отношения, связи, контакты, которые влияют на качество жизни в территории, на включенность людей в решение проблем. Органы власти, когда мы начинали это все изучать, с большим интересом включались в исследование, но не предполагали, что мы дадим визуальный результат, который можно взять и идти работать. Давайте внедрять программы, проведем корректировку – органы власти не готовы к такой быстрой корректировке и применению результатов. А мы как Фонд реагируем быстрее, мы уже сделали корректировку программ на 2013 год на основе этих исследований.
Вопрос.
Технологией исследования можете поделиться?
Самарина
Есть методика исследования, но без включения, без консультаций не получится ее принять, наверное. Можно переговорить в кулуарах. На сайте есть информация, что такое исследование было. Первые результаты появились месяцев через 8 с начала работы. Методика готовая, но ее все равно нужно унифицировать и дорабатывать с учетом особенностей территории. Где-то мы не изучали предпринимателей, поскольку уже давно с ними работаем. Например, включание ветеранского сообщества. В первых исследованиях мы их вообще не учитывали! И поняли свою ошибку. Во многих территориях, мы поняли, что нужно работать с ветеранским сообществом, основная масса активности в селе – ветеранское сообщество. Это не та молодежь, на которую мы уповали. Молодежь мы воспитывали, воспитывали, а они сели и уехали.
Мы же для чего это разрабатывали? Чтобы это шире применялось в России. Ведь это не только инструмент исследовательский, это инструмент активности граждан. Даже для того, чтобы вас создать Фонд, первым делом надо понять анализ ситуации в территории, где есть тоски роста, где есть активность. Этот инструмент может быть одним из основополагающих для того, чтобы вам начать работать с фондом.
Аврорина
Спасибо за вопросы, за интерес. Хотела бы еще немного рассказать.
Откуда вся эта история началась? Однажды я узнала, что в Канаде есть такая модель. Там есть министерства, как у нас, есть статистика, может и более эффективно работает. Государственные программы есть для этого. Однажды был просто издан справочник – где какие услуги медицинские есть, кому они предоставляются. Министерство здравоохранения сначала решило, что это не совсем актуально. А когда это разлетелось в один день, министерство уже поддержало издание второго такого сборника. Выяснилось, что иногда мы не понимаем, в чем заключается наша проблема. Я говорю за государственных служащих. За что нас вообще ругают. Депутатов ругают, власть ругают.
Два месяца тому назад проходил курс по обучению руководителей муниципалитетов и на базе Академии проходил курс обучения руководителей федеральных округов и руководителей регионов. И там ко мне подошла руководитель управления внутренней политики администрации Калининградской области и сказала: «Я хотела бы вас поблагодарить за то исследование, что вы сделали». Это та самая оказалась вещь – сам факт проведения исследования привлек людей. Люди поняли, что их спрашивают, значит они кому-то нужны, они оказались важными ресурсом, и они готовы участвовать. Мы были потрясены, увидев результаты исследования, что люди – небогатые люди – готовы до 100% вложить свои ресурсы, деньги, время, технику. Это огромные ресурсы. Так вот в Калининградской области исследование показало – там было 10 индикаторов состояния общества, в том числе индикатор «отношение к власти». Калининградские власти думали, что у них население к ним относится очень плохо - помните, там митинги были огромные и пр. Но исследование показало, что отношение к ним – хорошее. 70 с лишним процентов горожан сказали, что они к муниципальным властям относятся нормально. Более 80% ответили, что они готовы вложиться и участвовать в решении проблем. Власть увидела, что люди не так плохо относятся, нужно просто проложить тот мостик, найти тут систему отношения переговоров, когда они снимут оппозиционность, когда они станут друг другу важны, полезны. Казалось бы, такие простые вещи – к таким результатам приводят исследования.
Что для нас еще было интересно. Исследования проводились в Архангельске и Санкт-Петербурге, и в районах Пермского края. Всегда есть проблема молодежь. Да, умные, талантливые, способные уезжают. А каковы их настроения? Они уезжают – почему? И когда опросили молодежь, мы увидели, что от 70 до 90% не хотят уезжать. Они готовы остаться. Даже в селе. Но им нужны какие-то формы, нужны условия, должно быть понятно, где они будут нужны. Но настроения уехать у них в целом нет. И это для руководителей муниципалитетов огромный ресурс. Когда у людей нет желание уехать, а есть желание остаться и делать что-то.
И про деньги. Сколько стоят такие подходы. Расскажу историю, которую услышала в Карелии. Что могут люди. Не буду говорить название поселка, могу быть не точна. Есть река. На той стороне живут люди в поселке, и на этой стороне живут люди. И рухнул мост. Школа с одной стороны, что-то еще с другой. Мост рассыпался, людям нужно ездить летом кругом, 20 км. На этом берегу они живут, они лесорубы, детей возят туда. И все наезжали, что власть не принимает никаких мер. Им говорят - 10 миллионов цена вопроса. Проект, разработка. Я подумала, что 10 миллионов – это завышено. Когда же все их достало, жены достали, проблемы, дети пропускают занятия, холодно. Мужики сели-подумали, что у кого-то есть бульдозер, у кого-то есть трактор, у кого-то есть делянка, у кого-то есть лесопилка – посчитали, что у них есть всё для решения проблемы. И они взяли и построили мост. Цена вопроса – 70 тысяч рублей. Когда уже было открытие – шарики, ленточки – к ним приехали из губернии и удивлялись, что они построили мост. И их уговаривали, чтобы взяли деньги хотя бы на ленточки.
Оказывается, есть возможности, есть материалы, и когда я рассказала эту историю в Иркутске на конференции фондов, там был глава из Зимы. И он рассказывал, сколько это все стоит. Они своих детей возят, конечно, соблюдали все требования. Но это не 10 миллионов. Пусть на 2 умножить, пусть 150 000 рублей. И глава администрации Зимы рассказывал – каждый раз приходят, говорят, там гвоздь вылетел, там доска прогнулась – сделай, и каждый год я закладываю по 3 миллиона на ремонт из бюджета, который трещит по швам.
Еще раз хочу вернуться к тому, что создавались фонды в крупных индустриальных городах, важно было попробовать, проверить, отработать, посмотреть. Потом крупный бизнес стал создавать частные корпоративные фонды. Включилось частно-государственное партнерство. НКО развивались, потому что были разные конкурсные механизмы. Потом вообще слово гранты убрали из законодательства. Теперь опять хотят ввести это понятие – грант. Из-за этого позакрывали массу конкурсов. Надо сказать, что Красноярский край устоял, внутри местного закона было спрятано слово «субсидия», и это спасло. А был такой момент шоковый – нельзя. Не везде есть люди, которые смогли отстоять.
Сейчас видно, что меняется экономика, происходят структурные изменения. И власть на федеральном уровне понимает, что третий сектор стал реальным сектором, который выходит из коротких штанишек. И открытое правительство, и министерство регионального развития активно работают над тем, чтобы закрепить на законодательном уровне, на уровне финансирования тот некоммерческий сектор, которому власть на аутсорсинг может отдавать часть определенных услуг, которые невозможно делать, выполняя определенные обязанности и программы. Не везде это пойдет легко. Но в лице НКО мы получаем мощный интеллектуальный и инновационный ресурс.
Я как руководитель программы, который работает со всеми фондами, вижу, что сейчас фонды стали развиваться и там, где нет денег. Если найдется активный человек, который вокруг себя, вокруг смысла начнет объединять людей, то найдутся и ресурсы, и решения, и способы взаимодействия и сотрудничества. Например, те, кто уехали из районов и сел – тоже начинают помогать.
Почему фонды местных сообществ эффективны? Мы верим, что местные жители лучше других знают о существующих проблемах, лучше других знают пути решения существующих проблем, проявляют больше других заботы о своем регионе и нуждаются в локально контролируемых ресурсах. Там, где мало ресурсов, с чего начать? Нужно собрать вместе своих ключевых партнеров, и подумать вместе – каковы долгосрочные и краткосрочные планы, какую роль играет каждый, как мы договоримся о сотрудничестве.
Желаю вам всем больших успехов.
Это, на самом деле, «звездные» фонды. Это первые опыты и практики, которые только отрабатывались. Кто-то из вас уже был на стажировках в Пермском крае. Пермский край стал для нас базовой площадкой для стажировок вновь появляющихся фондов, для маленьких фондов. И Ангарский фонд. Каждый из них создавался при равных условиях. Ангарский фонд создавался первоначально при поддержке компании ЮКОС, потом компания претерпела трансформацию, и фонд прошел довольно сложные периоды по привлечению денег, ресурсов и т.д. Но, тем не менее, проблемы решили. И еще раз мы увидели, что модель создания фондов местного сообщества не так зависима от наличия мощного донора при тех социальных технологиях, которые были разработаны и Фондом, и участниками в России, при том информационном обмене, который сейчас выстроен. Только Пермский альянс представил 18 социальных технологий. Есть еще альянс Северо-западного федерального округа, куда входят такие крупные города, как Петербург, Архангельск, Калининград, Псков, Мурманск, Петрозаводск. Они собрали 50 социальных технологий. Тут есть уже такие вещи, которые не нужно изобретать как колесо, а просто брать то, что для вас наиболее эффективно и выгодно. И спасибо Красноярскому краю, который позволил привезти сюда фонды с наиболее успешными практиками, работающими в разных местных сообществах и сейчас ставшие обучающими площадками, где проходят стажировки. И хотела бы еще сказать, что в Перми недавно проходила большая межрегиональная конференция, с участием международных экспертов. Нашим гостем в этот раз была Нэнси Строу, президент одного из крупных американских фондов WCI (это сеть, в которую входит 50 небольших разных фондов). И если несколько лет назад мы смотрели, как развиваются фонды в Европе, как в Великобритании, как в Канаде, как в Америке, и думали, как у них здорово и замечательно, то сейчас мы достигли такого уровня, что уже занимаем 4-е место в мире. Не только по количеству фондов, но и стали интересной площадкой, поскольку наши специалисты, возможности и наши технологии стали интересными, особенно когда у нас нет таких мощных ресурсов и нет такой длительной истории создания фондов. И сейчас в России мы уже становимся площадкой по передаче нашего, мы готовы, чтобы передавать опыт другим странам.
А сейчас я передаю слово Игорю Анатольевичу, который расскажет про вехи развития фонда и основные программы деятельности Ангарского фонда.
Игорь Шадрин, исполнительный директор фонда «Новый Ангарск»
В Красноярске не был очень давно, рад, что получилось приехать. Недавно у нас были красноярские коллеги на Ярмарке социальных проектах, чуть раньше на стажировке были коллеги. Так что дружба между Красноярском и Иркутском завязывается очень тесная.
Наш фонд был создан в 2004 году, создавала его большая нефтяная компания, но в отличие от других фондов, создаваемых крупными компаниями, наш фонд не успел наполниться деньгами, потому что компания закончила свое существование. Я с 2005 года работал администратором программ, с 2008 года – исполнительный директор Фонда. До 2008 года Фонд фактически существовал на грантовые средства, в том числе программ фонда CAF, благодаря которым мы развивали новые технологии, новые походы, изучали местные сообщества, плюс небольшие вливания нашего местного бизнеса. Причем у нас не было фандрайзинговой стратегии, не было донорского сообщества. Мы тогда еще выходили из ситуации 90-х годов, когда благотворительность если и была, то либо «дикая» и «из-под стола», либо целенаправленная благотворительность крупных организаций. У нас две таких крупных компании – Росатом (Ангарский электролизно-химический завод) и Роснефть. У них есть деньги на выработку стратегии, разработку подходов работы в территории, плюс есть социальные соглашения с губерниями и муниципалитетами, и там вроде бы как все понятно. И есть малый и средний бизнес, который в этом поле работал, но работал каждый, как он понимал. Кто-то съездил на запад, и у него было одно понимание. Если это совсем маленькая фирма, и никуда не ездили и ничего не видели, кто поплакал поинтереснее – тому и денег дали. Это и сейчас есть, и должно быть как одна из форм спонсорства и меценатства.
Но нам хотелось, чтобы люди давали деньги, и понимали, куда дают, на что дают, а главное, чтобы их деньги им самим приносили удовольствие и изменение ситуации в обществе. Если они дают деньги на инвалидов, то ситуация должна меняться. Не просто напоили-накормили, коляску вручили, и он с этой коляской не может спуститься с пятого этажа. Если дали деньги на спасение собак, то собаки должны быть спасены и убраны с улиц. То есть деньги должны работать на какие-то изменения. Плюс это должно быть интересно: интересно благотворителю, интересно власти, интересно нашему фонду.
И мы стали придумывать такие технологии, которые бы не только стимулировали людей к благотворительности, но и были объединяющими площадками для власти, для бизнеса, для сообщества, для СМИ. Первой технологией, которую я увидел в Тольятти и захотел сделать в Ангарске – это именные фонды. Долго искал информацию. Первый именной фонд создали в 2008 году. Его создал предприниматель. Назывался он «Совет отцов». Это была история, которую ждал город очень долго. Когда отцы начинают активно заниматься детьми, ходить по школам – это интересно. Но потом основатель увлекся другими делами. Второй фонд – фонд торговой компании «Океан», он живет до сих пор, более 1000000 рублей проходит через него.
Почему интересны именные фонды? Во-первых, это очень просто и понятно. Человек хочет оказывать помощь, но создавать свой фонд юридически и пр. – тяжело. Нужно найти людей, сформировать Попечительский совет, сформировать правление, разработать стратегию, заниматься привлечением дополнительных средств, содержать штат. Именной фонд – это по сути программа, которая работает внутри нашего фонда, но распорядителем именного фонда является человек, который его учредил. На Ярмарке социальных проектов в декабре 2012 г. мы вручили сертификат 14-ому именному фонду. Причем есть у нас фонды физических лиц, есть фонд театра, существующего на базе муниципального учреждения, есть фонды коммерческих структур, которые передают либо денежные средства, либо материальные ресурсы. Например, Байкалстрой – строительная компания, которая снабжает Ангарск строительными материалами. Очень крупная компания. И им проще отдавать не деньги, а материалы: краску, штукатурку, линолеум, всё, что нужно для ремонта. И вот в нашем очень заброшенном, очень бедном поселке благодаря им покрасили детский сад. Теперь это единственный в городе детский сад, который выглядит креативно, покрашен в виде парусного корабля. Поселок некрашеный, небеленый, не асфальтирован, и посреди него стоит такая красотища.
«Лактовит – детям» помогает в основном ребятишкам, которые ездят на культурные фестивали, на конкурсы, больным детям. Яркое деяние, которое мы до сих пор помним – мы пришли после первой ярмарки смотреть результаты реализации проекта в детскую поликлинику. И ходили по этажам, смотрели, как проект реализуется – и задались вопросом, причем задались вопросом мужчины: а где в приемные дни, когда принимают грудных детей, мамы кормят своих детей? Ребенка же не заставишь дождаться окончания приема. Его же надо кормить грудью. А если папа пришел? Где ей покормить? И тут же, на месте, родился проект – комната для кормления ребенка. Нашли закуток рядом с кабинетом врача, который принимает мам с грудными детьми, поставили диванчики, поставили фонтанчик электрический. И появилась комната для кормления грудных детей. Мамы заходят туда свободно покормить детишек, и еще и консультируются фактически без очереди и талонов с врачом, потому что он находится там же, в закутке.
В этом году появился именной фонд «Капли добра»– мы преобразовали программу. Пришла девушка, бывший журналист, сказала – у меня сердце кровью обливается, пытаюсь помогать больным детям, собираю деньги сама. Хочется делать это цивилизованно, чтобы в городе появилась копилка. Я предложил – давай сделаем из программы именной фонд. Будешь им управлять, будешь собирать деньги, мы будем помогать. Все это вылилось в то, что мы собрали за эти девять месяцев 200-с-чем-то тысяч рублей, 100 тысяч дала нефте-химическая компания, остальные были собраны в местном сообществе. Большая часть ушла на лечение мальчика в Германии, сейчас в декабре он поедет на второй курс лечения.
Это именные фонды. Когда очень просто и легко человеку заниматься благотворительностью. При этом есть оператор, который администрирует эту программу в плане финансов, ему не нужно заводить бухгалтера и т.п. Деньги приходят на фонд, они обособленно учитываются. Распорядителю предоставляется отчет или в конце года, или по первому требованию.
Еще один именной фонд мы открыли недавно – фонд имени девушки-хореографа, которая погибла недавно. И хореографы собрались и сказали: хотим сделать ее имени фонд и помогать детям-сиротам и детям из неблагополучных семей ,которые занимаются хореографией и поддерживать людей, которые были в искусстве, в хореографии и уже на пенсии. Им тяжело, потому что хореография – это обычно допобразование, зарплаты маленькие, соответственно, пенсии тоже маленькие. И фонд начал существовать.
Следующая технология, которую мы сделали, чтобы собрать на одной площадке власть, бизнес и сообщество, чтобы увидеть проблемы и поговорить друг с другом об этих проблемах – это ярмарка социальных проектов. Их уже у нас четыре прошло. Что такое ярмарка социальных проектов, вы знаете все, все какую-нибудь ярмарку да проводили. Когда мы затеяли первую ярмарку, все смотрели скептически. Ну, ярмарка и ярмарка. Всё это было, все это знают, и всё это скучно. Но мы сделали такой ход – стали готовить ярмарку совместно. Три структуры – Совет по развитию малого предпринимательства, Фонд и администрация. Администрация дала деньги на аренду зала, на изготовление стендов и на печатную продукцию, информационную поддержку. Фонд занимался подготовкой и отбором участников, проектов. Два семинара мы проводили – один вводный, один для тех, кто прошел конкурсный отбор, и третий - для тех, у кого купили проект. И два круглых стола с бизнесом. На всех семинарах, круглых столах, встречах, конференциях всегда было три лица – кто-то от власти, фонд, и кто-то от бизнеса. По-другому ярмарка бы просто не получилась.
И мы пригласили бизнес. Мы пригласили бизнес прийти и купить проекты. Мы не стали говорить «поддержать», мы не стали говорить «профинансировать», мы не стали говорить «дать благотворительные деньги на шикарное дело», мы сказали – придите и купите. А участникам сказали – вы прошли отбор, придите и продайте свои проекты. Как продавать – хотите, учитесь, мы вам расскажем, как продавать. И пришли, и купили проектов на 1 млн 600 тысяч.
Как происходит продажа или покупка? Первый этап – подача заявок, стандартная процедура, когда по форме разрабатываются проекты, проекты подаются в конкурсную комиссию, конкурсная комиссия проводит отбор по 5-бальной системе. Критериев несколько – обоснованность бюджета, реалистичность проекта (чтобы это был не полет на Луну) и социальная значимость. Три критерия. Когда мы хотели ограничить сумму проекта – предприниматели сказали: давайте, пусть они напишут, хоть на 10 миллионов, хоть на 100 млн, а мы будем смотреть, покупать или не покупать, интересно или нет. На первой ярмарке больше всего проектов один человек купил на 300 тысяч, на второй – один проект был куплен за 300 тысяч.
У нас появился еще такой инструмент привлечения предпринимателей. На первом же семинаре нас начали спрашивать – а что делать, если на проект уже дают деньги? И мы сообразили - а пусть дают. Но пусть дают на ярмарке - люди, у которых покупают проект, должны были привести предпринимателей на ярмарку. А мы пообещали, что такие проекты проходят на ярмарку без конкурсного отбора. Таких проектов у нас 2-3-4 на каждой ярмарке.
Потом идет мощная информационная обработка бизнеса – круглые столы, рассылка именных пригласительных за подписью главы города, ролики на телевидении, в которых опять же всегда три лица – фонд, власть, бизнес. И на ярмарке происходит сама покупка – люди ходят, смотрят стендовые презентации, если проект понравился, они берут за руку того, кто продает проект, и подписывают соглашение. Первая ярмарка собрала 1 600 000 рублей, вторая - чуть поменьше, около 900 тысяч, третья ярмарка была очень сложная, перевыборный период, неустойчивая ситуация во власти, все всего боялись, но 690 000 рублей мы собрали. Сейчас всё стабильно, новые люди, креативные, и 4-ая ярмарка собрала 1 600 000 рублей.
И еще одна технология поддержки, которую мы придумали, и проходит уже два года. Год мы пропустили, но два года у нас был Фестиваль бизнеса. Причем к нам съезжается со всей области бизнес. Это просто карнавал. Мы им заменили всякие скучные мастер-классы и семинары. Когда стали чесать голову - что делать с предпринимателями, чему научились. И решили - давайте выйдем на улицу, покажем, что мы обычные люди. С шариками, с помпончиками. И руководители пообщаются со своим коллективом. Вышли, понравилось. Было очень здорово. Потом был прием у мэра. Мэр всех поблагодарил за участие в фестивале. После ярмарки тоже через неделю, через две, проводится прием у мэра, где он благодарит каждого, кто купил проект.
Еще один из инструментов, наконец-то мы доросли – наш журнал. Правда, он получился «мурзилочный», но это потому, что он самый первый. И у нас радость от того, что мы смогли его сделать, собрать материал. Журнал о благотворительности в Ангарске и Иркутске - журнал «Добродей». Это пилотный проект. На следующий год он будет потолще, поинтереснее. Это технология привлечения бизнеса и власти к взаимодействию с фондом.
Вопрос
Сделка покупки проекта проходит через фонд? Деньги кому отдаются?
Шадрин
Соглашение подписывается на ярмарке. Если это юридическое лицо, некомммерческая организация, деньги идут на некоммерческую организацию чаще всего. Если это бюджетное учреждение, то им проще через фонд пропустить деньги. Если это инициативная группа – как у нас советы общественности, например, - то деньги идут через фонд, поскольку им некуда отправлять деньги. Фонд с этих денег проценты не берет.
Аврорина
Я хочу сказать, что первые ярмарки социальных проектов – есть разные гипотезы, кто-то говорит, что первая ярмарка была у них в 2000 году. Но вообще ярмарки вообще первые начинались в Сибири. Сначала это была демонстрация вообще – вот они мы есть. Есть НКО. Мы помогаем больным, мы помогаем инвалидам, мы помогаем животным, мы хотим, чтобы наши дети рисовали. И в одной из первых ярмарок я принимала участие и видела, когда пришел Губернатор Новосибирской области Толоконский, и это было полное изумление – откуда эти люди взялись, сколько разных инициатив, сколько разных предложение, проектов. Это было заявление, вот мы есть, мы умеем. Были ярмарки социальным проектов, конкурсы в Приволжском округе, это были ярмарки уровня больших федеральных программ. Потом был период спада. И вот благодаря фонду «Новый Ангарск» появился новый формат. Вот он готовый проект, и бизнес работает через фонд, вкладывает свои ресурсы. И от этого формата не устают. Они провели уже 4 ярмарки, и планируют пятую, первый юбилей. Самое главное, в этой технологии мы видим, как формируется донорское сообщество. Работа предпринимателей, работа конкурсной комиссии. Фактически создан пул экспертов, представители бизнеса работают как эксперты, и это местное донорское сообщество. Это люди, которые не бросают, которые развивают новые программы. И это очень важный и значимый пример.
Еще хочу сказать - был кризис, да, но если посмотреть на страну в целом, ни один фонд, даже самый маленький, не закрылся, не прекратил свою деятельность, наоборот, они стали более активными, стали работать более эффективно. И несмотря на кризис, количество привлеченного ресурса все время растет. Что еще раз доказывает, насколько это правильная модель.
Хочу передать слово Нине Николаевне.
Самарина Нина Николаевна, президент фонда поддержки социальных инициатив «Содействие» (г. Пермь), председатель Совета Альянса фонда местных сообществ Пермского края
Наш фонд юридически зарегистрирован в 2005 году, работает в сельских территориях, основная миссия - инициирование активности в сельских территориях, чтобы жители не уповали на какие-то преференции органов власти, или ждали какой-то другой милости, а включались в решение проблем при нашей поддержке.
Безусловно, иногда мы со стороны смотрим на наши программы – те программы, что мы реализуем, какие-то изменения приносят или нет, насколько эффективна наша работа. Первое такое исследование нашей работы по эффективности программ мы заказывали независимой НКО, они посмотрели наши программы за 3 года, и сделали неожиданный для нас тогда вывод – что мы являемся больше ресурсной поддержкой для развития территории, нежели просто грантодающей организацией. Тенденции были всегда, и когда мы исследование это проанализировали, пришли в выводу, что, наверное, это наша преференция. Нашими маленькими деньгами мы не можем решить глобальные проблемы, даже если увеличим в 100 раз наши фонды. Наша задача – продвижение гражданских активных технологий в жизнь сообщества.
Такая первая проба с использованием анализа, дала нам возможность приступить в 2010 году – начать исследовательскую работу собственными силами. Какие перед нами стояли вопросы? Нужно было придумать механизмы для оценки нашей работы фонда в территориях. Второй момент - уровень отделов прогнозирования, программ развития администраций муниципальных образований – недостаточно высок. Это проблема не только нашего края, а всех органов власти этого уровня. Отсутствие прогнозирования, планирования, даже те обязательные планы социально-экономического развития обычно остаются на бумаге, к ним мало кто прикасается. И проблема - низкая вовлеченность самих жителей в решение проблем сообщества.
Для себя мы определили, что есть апробированная канадская методика, применяемая в фондах, которые работают в Северо-Западном регионе России – Архангельский центр «Гарант», Калининградский фонд, Санкт-Петербург частично, Петрозаводск . Мы их приглашали к нам в Пермь, они рассказали, как проводили это исследование, но их исследование – изучение состояния качества жизни в социальных направлениях. Сама по себе методика предназначена для предоставления населению независимого отчета качества жизни по направлениям. Мы взяли за основу эту методику, но расширили ее и переработали несколько в другом формате. Для нас было важно оценить уровень развития в сельских территориях и определить точки роста в этих территориях. У нас получился визуальный результат. Исследование не носило научного характера. Это прикладное исследование. В итоге мы получили карту проблем и карту социальной активности населения. Вот так это выглядит. Чем темнее территория, тем больше проблем. Мы изучали образование, уровень медицинских услуг, состояние инфраструктуры, досуга и пр. И если райцентр еще бледненько выглядит, территории вдоль федеральной трассы – есть какая-то степень развития. Но есть территории, где транспорт до райцентра ходит раз в неделю, и степень оказания медицинских, образовательных услуг соответствующая. Но когда изучили активность населения, оказалось, что там, где более-менее хорошо, там населения не больно шевелится, а там, где проблемы, там население серьезно готово вкладываться в решение проблем, в том числе и рублем. Готовы вложить свои ресурсы. Например, были такие ответы в наших анкетах – у меня есть бульдозер, я могу расчищать дорогу, но мне нужно раз в месяц маленькую денежку погашать ГСМ, я готов это делать всю зиму.
Исследование проводили мы каким образом. Мы находимся в Перми, территория в 120 км, не наездишься каждый день. Мы определили рабочую группу, актив, из числа участников проектного движения, с которыми мы сотрудничаем с 2005 года, представителей культуры, информационного центра (бывшая сеть библиотечная, у них филиалы практически во всех деревнях). Мы их обучили, провели тренинги, опробовали их на фокус-группах: отдельно с предпринимательским сообществом, отдельно с молодежью, отдельно с ветеранскими организациями. И пустили их в свободное плавание.
Мы им дали выборку, разработали анкету. Но по ходу исследования начались креативные подходы. Было проведено несколько опросов в территориях, которые мы не программировали. Проведены дополнительные пикеты активными жителями – опрос у магазина, например. Дополнительно к анкете спрашивали – как вы относитесь к этому, что может быть сделано. Впервые в жизни обратились к людям и спросили, что вы ходите сделать, чтобы здесь хотели жить ваши дети. Это обращение через исследование - тоже инструмент пробуждения активности.
В библиотеке было оформлено Дерево выбора. На листочках были записаны пожелания жителей. Например, «хочу, чтобы был разбит парк, где можно было бы гулять». И таких вещей очень много. У людей есть желание и потребность сделать свою жизнь качественнее. Но к этому надо обратиться, и тогда не нужно больших затрат, и люди будут открыты и включены в процесс.
Сама по себе анкета была унифицирована, она помогла понять нам и выборку проблем, и участие и включенность.
В качестве информационной поддержки работали все СМИ, которые есть в районах. Муниципальные газеты, информационный вестник. Весь район был в курсе, все ждали результатов, была по итогам проведена публичная презентация в виде отчета и предоставления визуальных карт. Результаты не были просто подшиты и отданы в администрацию, как это обычно бывает. Все было сконцентрировано в виде карты, которую мы выпустили достаточно большим тиражом. Здесь же полезная информация, перечислены ресурсные центры, которые всегда являлись активными участниками
В 2012-ом году мы решили продолжить это исследование. У нас 5 территорий деятельности, и еще 2 района мы взяли. Они находятся рядом, социально-экономическое положение похожее. Но показатели исследования – разные. Например, Аханский район – в нем, наоборот, там, где активнее мы работаем, где находятся одни из наших первых грантополучателей, там активность населения выше. Нам предстоит теперь понять эту загадку, чтобы понять все-таки закономерность проявления результатов. В рамках существующего Альянса фондов на 2013 год мы запланировали тоже такое исследование. Чтобы оценить, все ли мы делаем так, сидючи в Перми и придумывая за селян. Как выясняется, большинство наших программ нужны и дают результаты. Но эта обратная связь, нам бы хотелось, чтобы была увеличена. Есть отдельные предложения из территории, но большой активности пока не происходят.
Распространение социальных карт в точках роста, дает эффект. Мы не замечали, что у нас приоритет экология, мы думали, здравоохранение, а жители сделали такой выбор. Эта карта была презентована на земских слушаниях, вызвала удивление у депутатов. И адресное решение проблем – тоже один из результатов.
Социальный капитал территорий - не просто отдельные жители, а созданные отношения, связи, контакты, которые влияют на качество жизни в территории, на включенность людей в решение проблем. Органы власти, когда мы начинали это все изучать, с большим интересом включались в исследование, но не предполагали, что мы дадим визуальный результат, который можно взять и идти работать. Давайте внедрять программы, проведем корректировку – органы власти не готовы к такой быстрой корректировке и применению результатов. А мы как Фонд реагируем быстрее, мы уже сделали корректировку программ на 2013 год на основе этих исследований.
Вопрос.
Технологией исследования можете поделиться?
Самарина
Есть методика исследования, но без включения, без консультаций не получится ее принять, наверное. Можно переговорить в кулуарах. На сайте есть информация, что такое исследование было. Первые результаты появились месяцев через 8 с начала работы. Методика готовая, но ее все равно нужно унифицировать и дорабатывать с учетом особенностей территории. Где-то мы не изучали предпринимателей, поскольку уже давно с ними работаем. Например, включание ветеранского сообщества. В первых исследованиях мы их вообще не учитывали! И поняли свою ошибку. Во многих территориях, мы поняли, что нужно работать с ветеранским сообществом, основная масса активности в селе – ветеранское сообщество. Это не та молодежь, на которую мы уповали. Молодежь мы воспитывали, воспитывали, а они сели и уехали.
Мы же для чего это разрабатывали? Чтобы это шире применялось в России. Ведь это не только инструмент исследовательский, это инструмент активности граждан. Даже для того, чтобы вас создать Фонд, первым делом надо понять анализ ситуации в территории, где есть тоски роста, где есть активность. Этот инструмент может быть одним из основополагающих для того, чтобы вам начать работать с фондом.
Аврорина
Спасибо за вопросы, за интерес. Хотела бы еще немного рассказать.
Откуда вся эта история началась? Однажды я узнала, что в Канаде есть такая модель. Там есть министерства, как у нас, есть статистика, может и более эффективно работает. Государственные программы есть для этого. Однажды был просто издан справочник – где какие услуги медицинские есть, кому они предоставляются. Министерство здравоохранения сначала решило, что это не совсем актуально. А когда это разлетелось в один день, министерство уже поддержало издание второго такого сборника. Выяснилось, что иногда мы не понимаем, в чем заключается наша проблема. Я говорю за государственных служащих. За что нас вообще ругают. Депутатов ругают, власть ругают.
Два месяца тому назад проходил курс по обучению руководителей муниципалитетов и на базе Академии проходил курс обучения руководителей федеральных округов и руководителей регионов. И там ко мне подошла руководитель управления внутренней политики администрации Калининградской области и сказала: «Я хотела бы вас поблагодарить за то исследование, что вы сделали». Это та самая оказалась вещь – сам факт проведения исследования привлек людей. Люди поняли, что их спрашивают, значит они кому-то нужны, они оказались важными ресурсом, и они готовы участвовать. Мы были потрясены, увидев результаты исследования, что люди – небогатые люди – готовы до 100% вложить свои ресурсы, деньги, время, технику. Это огромные ресурсы. Так вот в Калининградской области исследование показало – там было 10 индикаторов состояния общества, в том числе индикатор «отношение к власти». Калининградские власти думали, что у них население к ним относится очень плохо - помните, там митинги были огромные и пр. Но исследование показало, что отношение к ним – хорошее. 70 с лишним процентов горожан сказали, что они к муниципальным властям относятся нормально. Более 80% ответили, что они готовы вложиться и участвовать в решении проблем. Власть увидела, что люди не так плохо относятся, нужно просто проложить тот мостик, найти тут систему отношения переговоров, когда они снимут оппозиционность, когда они станут друг другу важны, полезны. Казалось бы, такие простые вещи – к таким результатам приводят исследования.
Что для нас еще было интересно. Исследования проводились в Архангельске и Санкт-Петербурге, и в районах Пермского края. Всегда есть проблема молодежь. Да, умные, талантливые, способные уезжают. А каковы их настроения? Они уезжают – почему? И когда опросили молодежь, мы увидели, что от 70 до 90% не хотят уезжать. Они готовы остаться. Даже в селе. Но им нужны какие-то формы, нужны условия, должно быть понятно, где они будут нужны. Но настроения уехать у них в целом нет. И это для руководителей муниципалитетов огромный ресурс. Когда у людей нет желание уехать, а есть желание остаться и делать что-то.
И про деньги. Сколько стоят такие подходы. Расскажу историю, которую услышала в Карелии. Что могут люди. Не буду говорить название поселка, могу быть не точна. Есть река. На той стороне живут люди в поселке, и на этой стороне живут люди. И рухнул мост. Школа с одной стороны, что-то еще с другой. Мост рассыпался, людям нужно ездить летом кругом, 20 км. На этом берегу они живут, они лесорубы, детей возят туда. И все наезжали, что власть не принимает никаких мер. Им говорят - 10 миллионов цена вопроса. Проект, разработка. Я подумала, что 10 миллионов – это завышено. Когда же все их достало, жены достали, проблемы, дети пропускают занятия, холодно. Мужики сели-подумали, что у кого-то есть бульдозер, у кого-то есть трактор, у кого-то есть делянка, у кого-то есть лесопилка – посчитали, что у них есть всё для решения проблемы. И они взяли и построили мост. Цена вопроса – 70 тысяч рублей. Когда уже было открытие – шарики, ленточки – к ним приехали из губернии и удивлялись, что они построили мост. И их уговаривали, чтобы взяли деньги хотя бы на ленточки.
Оказывается, есть возможности, есть материалы, и когда я рассказала эту историю в Иркутске на конференции фондов, там был глава из Зимы. И он рассказывал, сколько это все стоит. Они своих детей возят, конечно, соблюдали все требования. Но это не 10 миллионов. Пусть на 2 умножить, пусть 150 000 рублей. И глава администрации Зимы рассказывал – каждый раз приходят, говорят, там гвоздь вылетел, там доска прогнулась – сделай, и каждый год я закладываю по 3 миллиона на ремонт из бюджета, который трещит по швам.
Еще раз хочу вернуться к тому, что создавались фонды в крупных индустриальных городах, важно было попробовать, проверить, отработать, посмотреть. Потом крупный бизнес стал создавать частные корпоративные фонды. Включилось частно-государственное партнерство. НКО развивались, потому что были разные конкурсные механизмы. Потом вообще слово гранты убрали из законодательства. Теперь опять хотят ввести это понятие – грант. Из-за этого позакрывали массу конкурсов. Надо сказать, что Красноярский край устоял, внутри местного закона было спрятано слово «субсидия», и это спасло. А был такой момент шоковый – нельзя. Не везде есть люди, которые смогли отстоять.
Сейчас видно, что меняется экономика, происходят структурные изменения. И власть на федеральном уровне понимает, что третий сектор стал реальным сектором, который выходит из коротких штанишек. И открытое правительство, и министерство регионального развития активно работают над тем, чтобы закрепить на законодательном уровне, на уровне финансирования тот некоммерческий сектор, которому власть на аутсорсинг может отдавать часть определенных услуг, которые невозможно делать, выполняя определенные обязанности и программы. Не везде это пойдет легко. Но в лице НКО мы получаем мощный интеллектуальный и инновационный ресурс.
Я как руководитель программы, который работает со всеми фондами, вижу, что сейчас фонды стали развиваться и там, где нет денег. Если найдется активный человек, который вокруг себя, вокруг смысла начнет объединять людей, то найдутся и ресурсы, и решения, и способы взаимодействия и сотрудничества. Например, те, кто уехали из районов и сел – тоже начинают помогать.
Почему фонды местных сообществ эффективны? Мы верим, что местные жители лучше других знают о существующих проблемах, лучше других знают пути решения существующих проблем, проявляют больше других заботы о своем регионе и нуждаются в локально контролируемых ресурсах. Там, где мало ресурсов, с чего начать? Нужно собрать вместе своих ключевых партнеров, и подумать вместе – каковы долгосрочные и краткосрочные планы, какую роль играет каждый, как мы договоримся о сотрудничестве.
Желаю вам всем больших успехов.
